"Анна Каренина": запланированное убийство

"Извратили "Анну Каренину", – рассуждали зрительницы после сеанса. – У Толстого Анна такая дородная дама, а здесь худосочная шлюха. И России никакой не получилось". Еще бы. Режиссер ведь категорически обязан соответствовать обывательским представлениям о классике. Но Джо Райта не заботят чаяния толпы, его главная задача – сделать свой фильм непохожим на предыдущие экранизации. "Анна Каренина" получилась непохожей вообще ни на что (несмотря на то, что содержит явные цитаты, например, из бродвейского мюзикла "Продюсеры"), и гораздо смелее, чем его "Гордость и предубеждение" с "Искуплением", где, впрочем, тоже снялась роковая красавица Кира Найтли. 

Простите, о какой якобы загадочной русской душе может идти речь, если русских детей воспитывали французские гувернантки? Какую Россию вам надобно, если окружение Анны на французском изъяснялось лучше, чем на русском? Хотите – получите: "во поле береза стояла" звучит с утрированным акцентом, а все эти мама и папа с ударением на последнем слоге, все эти Кити и Долли режут слух. У Райта тройки, бороды, икра, стога и замаскированные под идиллию пасторальные сценки – похлеще, чем слоники на камоде старой девы. Это издевка над хрестоматийным представлениями о русском, Арбатский кич с матрешками всех мастей, и, простите за домыслы, ответ создателю псевдопатриотического "Сибирского цирюльника", поразвесившего развесистой клюквы, чтобы понравиться иностранцам. Рыжий ирландец Домналл Глисон играет русофила Левина, херувимчик Вронский-Аарон Джонсон с откровенно бутафорскими усами и кудрями – пародия на Лермонтова, а сочащийся сладострастием Стива-Мэтью МакФейден загримирован под Михалкова.

Ирония и в том, что реальность, вернее, ирреальность "Анны Карениной" выстроена с запредельной красотой. Невыносимо прекрасный, воздушно-парящий, изысканно-вычурный, эстетски-утонченный вальс на балу, с каким-то особым диалогом рук и жгучим сиянием глаз, происходит вне времени и пространства, в каком-то ином измерении, где носятся любовные вихри, закручиваясь в немыслимые спирали. Страна и время не имеют значения, но для того, чтобы сказать нам, что такое любовь сегодня, Джон Райт помещает действие в театральные декорации. В партере сияют люстры, а за кулисами двигаются колеса и шестеренки, заставляя бесперебойно работать этот бездушный механизм. Двери распахиваются по мановению, ширмы раздвигаются, показывая еще более изысканные декорации, задники поднимаются, являя холсты с пейзажами, и уже не различаешь, снежные поля настоящие или рукотворные, явь или все тот же театр простираются до горизонта. Стены спальни размыкаются, выставляя на всеобщее обозрение интимную сферу жизни, лорнеты - повсюду, главные персонажи – те, кого можно обсудить и осудить.

Оказываясь на театральных подмостках, освещенные светом рампы, влюбленные обязаны подчиняться законам жанра. А это значит, что их страсти, раздуваемые обществом себе на потеху, форсированы до крайней степени экзальтации. "Анна Каренина" – это "медитация на тему любви в ее разных формах", как определил сам режиссер. Важно, что экранизацию написал Том Стоппард, у которого любовь – отклонение от психической нормы. Благополучные супруги Кити и Левин выглядят по сравнению с главной парой идиллическими биороботами.

Анна теряет разум постепенно, целенаправленно и неуклонно. Отсчет болезни обозначен точно и весомо, искра вспыхивает в зафиксированный момент и обращается в фейерверк, с первой встречи Анны и Вронского на вокзале поезд становится метафорой погибели, вращающиеся колеса – молох, перемалывающий судьбы. "Ты убил мой стыд. Убийца. Ну и пусть. Убивай дальше", – шепчет Анна в любовной горячке. К грохоту колес прибавляются стук веера в дрожащей руке, топот копыт на скачках, биение сердца, рвущегося из груди, и сливаются в единый ритм; лошадь – в агонии, Вронский – в состоянии аффекта, Анна – в истерике, зрители – удовлетворены. Может быть, самым симпатичным персонажем выглядит здесь Каренин у Джуда Лоу, по-человечески пытающийся спасти свою жену от публичного обнажения. Но Анна обречена, и поезд уже подходит к станции.

При этом Джо Райт ни на минуту не позволяет забыть, что перед нами – театр, к которому нельзя относиться всерьез. Анна и Вронский в неестественно белоснежных одеяниях, аки ангелы, возлегают на пенистом белом покрывале под приторно-белыми облаками. Кити, впервые попавшая в деревенскую избу, слишком поспешно, с противоестественной готовностью и улыбкой святости обмывает умирающего. Каренин восседает с книгой в интерьерном кресле посредь ромашкового поля и с умилением любуется резвящимися детишками. И все эти театральные демонстрации меркнут на фоне дивной музыки Дарио Марианелли, не дающий забыть, как прекрасна могла быть жизнь, если бы человек так бездарно не опошлил ее.

"Анна Каренина" в Новосибирске
"Анна Каренина" в Омске
"Анна Каренина" в Новокузнецке
"Анна Каренина" в Иркутске
"Анна Каренина" в Улан-Удэ