Страна глухих животных

На вопрос, что за «Три сестры» появились в новосибирском «Красном факеле», ответ один: «Ну, это спектакль про глухонемых». Хотя правильно говорить «слабослышащих», но «глухонемых» проще. На фестивалях выражаются поприличнее: спектакль на жестовом языке. «Три сестры» были приглашены на два престижных фестиваля задолго до премьеры, ведь режиссер Тимофей Кулябин – это брэнд. Он уже не имеет права поставить просто хороший спектакль – после всех триумфальных шествий то по судам, то по золотым маскам он обязан давать зрителю провокацию. Зато только ему позволено репетировать одно и то же на протяжении двух лет, ставить опасные эксперименты, выпускать заведомо некассовый продукт, с которого уходит даже квалифицированный зритель. Антракта целых три – сбегай когда хочешь.

На недавней презентации мультиплекса «Люксор» в Новосибирске продюсеры расхваливали кресла особой конструкции, в которых можно смотреть кино (полу)лежа - хоть вдвоем, хоть всей семьей. А тут у нас неудобные стулья, на которых нужно высидеть по стойке смирно четыре с лишним часа. Да еще приходится тянуть шею, чтобы разглядеть персонажей, загнанных в угол, расположенных спиной к зрителю. Экран светится субтитрами, приходится отвлекаться на чтение текста, даже если знаешь пьесу наизусть. В акте с пожаром вырубается электричество в доме Прозоровых, лица героев подсвечиваются только айфонами, и особо одаренная публика шутит, что если было не слышно, то теперь еще и не видно.

Режиссер не только отказывается заигрывать со зрителем, без чего сегодня не обходится ни одно коммерческое зрелище, – он словно бы специально испытывает на приверженность к театру. Пусть зрителю будет так же некомфортно, как и героям, пусть он вместе с ними будет заперт в этой клетке из пяти комнат, откуда нет выхода ни в какую Москву.

Птица, привыкшая к клетке, не вылетит из нее даже при открытой дверце.  Вне дома — враждебный мир,  куда нужно уходить на работу, нелюбимую и изнуряющую, но скорее возвращаться домой, чтобы восстановить силы. В этом замкнутом пространстве происходило и происходит все самое главное, самое значительное в судьбе трех сестер — любови и утраты, мечты и предательства, счастливые моменты единения и муки неудовлетворенности постылым существованием. Действие спектакля полифонично и неостановимо — то одновременно в каждой из  комнат протекает своя маленькая жизнь с ничего не значащими бытовыми мелочами, то все сливается воедино в гостиной этого намоленного дома.

Его атмосферу чувствуешь физически. Все оживают вокруг Вершинина, вестника из вожделенной Москвы, которому на самом деле не дано ни вдохновить, ни успокоить.  Потом Маша мертвой хваткой бульдога вцепится в его руку, и  Вершинин с трудом оторвет, отбросит Машу от себя, поспешно ретируется в свою собственную жизнь.  Дом наполняется радостной кутерьмой с появлением гостей, молоденький подпоручик делает коллективное  селфи, а Ирина сияет от гордости за старшего брата: Андрей на день рождения рамочку подарил! Сам вырезал! Да-да! Вот! Потом Андрей, качая коляску с очередной софочкой и плотоядно пожирая какой-то фрукт, примется рассуждать о том,  что его жена напоминает «мелкого, слепого, этакого шершавого животного». В тот момент он сам поразительно похож на отвратительного зверька, как собака становится похожа на своего хозяина.

Хозяин, вернее, новоявленная хозяйка Наташа победоносно вышагивает по дому, самодовольно оглядывая завоеванное ею королевство. Это и есть тот тип поведения, та  стратегия, овладев которыми всегда будешь оставаться на первых позициях.  Прекрасно обходясь безо всех этих ваших интеллигентских заморочек. Безо всех этих жалких мечт о большой и светлой любви. Без ночных откровений на полу под столом, когда выворачиваешь душу наизнанку, но легче не становится. Без бабских слез о несбывшемся.   

И если втянешься во всю эту жизнь, если дашь этому пространству себя поглотить, то уже не сможешь отключиться ни на секунду, став его частью. Не захочешь оторвать взгляда от этих чрезвычайно подвижных лиц, в которых читается и текст чеховской пьесы, и подтекст. Поймешь, как тонко персонажи слышат друг друга сердцем, а еще и видят, и чувствуют, что не мешает им порой адресовать свои монологи в никуда, ведь размышлять можно и без собеседника. Услышишь, как одушевленный дом Прозоровых наполняется и живет совсем другими звуками, нежели слова.

Стук шахмат по доске, грохот падающих стульев, мычание пьяного Чебутыкина, визг андреевой скрипки, хруст сломанных часов, а потом еще и зловещее гудение пространства, будто бы вибрирует звук лопнувшей струны, низкий, тягучий (а может, это гудят электрические провода. Или чье-то натруженное без толку сердце), слагаются в акустическую партитуру краснофакельских «Трех сестер». Маша, обособленная от всех, ушедшая в себя, протяжно дует в свисток, звука которого она не знает, но словно какого-то потустороннего духа вызывает, чтобы излить ему свою тоску.  Еще один музыкальный инструмент спектакля – игрушечная юла, знаковый подарок Ирине на день рождения.

Именинница заводит волчок, и гости разом припадают к поверхности стола. Так они сидят долго, не двигаясь, каким-то своим особым чутьем ощущая вибрацию пространства. Это похоже на ритуал для избранных, на заговор посвященных, на тайную вечерю. В тот момент они получают знаки, коды и шифры, с помощью которых будут считывать дальнейшую жизнь.

Говорят, у немых, или глухих, или слепых за счет неработающего органа открывается другой, который отсутствует у обычных людей. У персонажей спектакля обостряется градус эмоций, воздух вокруг них искрит и рассыпается на атомы. В крайней точке отчаяния, когда только и остается, что хохотать, вдруг начинает казаться, что сестры прозрели ушами, так остро они реагируют на музыку, звучащую в финале. Но музыка стихает, а они продолжают свое бессмысленное кружение, хватаясь друг за друга в нарастающей истерике.

Дом как убежище от чужих перестает существовать, его стены размыкаются, но за их пределами сестрам нет места. Ничего не поменялось в картине мира, новое знание так и осталось неоткрытым, молитва «если бы знать» не услышана всевышним, да и не было с ним особой связи никогда. Один Чебутыкин предчувствовал, что все обернется ничем, но прожил же он с этим предчувствием до почтенного возраста? Вот и мы проживем — а куда деваться! Так устроен мир.

В ролях:  Ольга — Ирина Кривонос, Маша — Дарья Емельянова, Ирина — Линда Ахметзянова, Андрей — Илья Музыко, Наташа -  Клавдия Качусова, Валерия Кручинина, Вершинин — Павел Поляков, Чебутыкин — Андрей Черных.